про рассказ о родах

[mwk]

Часть вторая – отделение патологии в перинатальном центре Балашихи.
Далее беременность в общем-то проходила довольно ненапряжно. На работе я договорилась, что буду работать из дома, поскольку врач в ЖК меня не хотела выпускать с больничного. Я каждый вечер ездила за дочкой в садик на автобусе, мы долго гуляли и, опять же, катались на автобусе. Люди в автобусе, правда, в ужасе расступались, и даже самые твердолобые граждане были не в состоянии сделать вид, что не замечают мой живот, чтобы не уступать место. Никаких ужасов «не могла встать, не могла сесть, присев на корточки так и сидела пока не вернулся муж с работы», которые любят писать другие дамы с тройнями, не припомню.
И вот наступает 10 августа – день рождения моей дочки, 5-тилетний юбилей. Весь предыдущий день я готовила, сделала торт в садик, торт для дома, кучу другой еды. С утра мне нужно было сбегать в ЖК на осмотр, затем я собиралась доделать салаты, затем ехать в садик – были заказаны клоуны, я хотела пофотографировать дочку на празднике, и расплатиться с клоунами. Но не тут-то было. Моя врач при виде меня заохала – ах, отеки, ах, ужас. Я уже отвыкла смотреться в зеркало – все равно целиком не помещаюсь – и потому ее ужаса не разделяла. Измерили давление – 150/100. Подумаешь, большая важность – попыталась я отмахнуться от врача. Врач же в панике вызвала мне скорую и отправила в перинатальный центр. В приемном у меня взяли мочу – белок был, но низкий, и начали оформлять. За время оформления пришли просто толпы девушек, врач их быстро отправил по домам – ты придешь с утра в понедельник, ты – во вторник, а ты – в среду. На остальных мест все равно не хватит, можете не приходить. Я радостно вклинилась в их беседы – «А можно я тоже в понедельник?» (дело было в пятницу), врач насуплено посмотрел на меня и отрезал: «Вам – нельзя!». Затем у меня отобрали все вещи и одежду (почему-то самым обидным мне показалось лишение трусов), обрядили в прозрачную одноразовую ночнушку и на каталке повезли через все здание. А там народу-у-у… Меня торжественно провезли толпе на обозрение, мужики смотрели в шоке. Доставили меня в реанимацию в родильном отделении, отобрали выданный во временное пользование намек на ночнушку и оставили меня наедине с катетером-мочесборником. Вру, не наедине. Ко мне началось паломничество – медсестры с уколами, врачи с умными лицами, просто любопытствующие граждане с традиционным «а это у Вас ЭКО?». Потом непрерывно начал трезвонить телефон – муж, аниматоры на ДР дочки, соседка, зовущая в гости, продавцы дивана, который я заказала месяц назад, и только сейчас он прибыл, и-и-и-и (фанфары!) она – дорогая свекровь!!! Ее речь заслуживает отдельного упоминания! Итак, она: «Ну, как ты?» (вежливым тоном, в котором сквозит желание поскорее покончить с реверансами и перейти к интересующей ее теме). «Да вот, в реанимации лежу!» - радостно сообщаю я ей, в предвкушении ее реакции. И она таки меня не обманула в моих ожиданиях! «А-а-а… ну, ладно…» - протянула она - «Передай Диме (мой муж, ее сын), что скоро у Гришеньки (любимый внук от дочери) день рождения. Пусть не забудет поздравить!!! Ну все, пока». Ржу.
К вечеру я начала испытывать душераздирающую пустоту в желудке, в котором с утра побывали только кружка чая и один бутерброд с маслом. Я пыталась воззвать к совести дежурного врача, но тот развел руками – «по пути к коммунизму никто кормить не обещал». С утра мне стало совсем нехорошо, меня дико мутило, желудок болел со страшной силой. Я сидела на кровати, целомудренно прикрывшись простыней, и с выпученными глазами на покрытом потом лице глубоко дышала «собачкой», чтобы унять тошноту. За этим занятием меня и застал дежурный врач (как назло, красавчик, каких поискать). Я себя, конечно, не видела со стороны, но красавчик испугался. Н-да, красоткой в его глазах я точно не смотрелась, обидно. Быстрым галопом он унесся за моим врачом, и в том же темпе меня переправили в отделение патологии. В палату я явилась аки ангел – в белой простыне и босиком. Поздоровавшись, я спросила дабы разрядить обстановку (уж очень странно на меня смотрели соседки по палате): «Ничего, что я к вам в сари?».
Желудок, кстати, с того момента и до родов (даже недели две после родов) не переставал меня изводить. А все эти живодеры… со своей реанимацией и «лечебным голоданием». До реанимации же все было в порядке.
Но, надо признаться, врач мне достался отличный – молодой, но опытный, к нему на кесарево все мечтали попасть. И в сравнении с остальными врачами отделения он точно был лучшим – в отношении к пациенткам в том числе. Он старался держаться солиднее, отпустил какую-то щетину на лице, назывался «Михаил Васильевич». Но мы, поганки, тут же за спиной назвали его «наш Мишка». Кто собирается рожать в Балашихе в перинатальном центре, рекомендую – Бакуров Михаил Васильевич.
Все выходные ко мне таскались дежурные врачи, а в понедельник по мою душу собрался консилиум. На нем присутствовала зам.главврача, мерзкая тетка, доведшая меня до истерики. Мишка мне объяснил, что если не удастся снизить давление в ближайшие два дня, то будут кесарить. Я спросила: «А с детьми все будет нормально?». Было 32 недели. Та грымза мерзким тоном ответила: «Ничего хорошего о детях на таком сроке сказать не могу!». В коридоре я, естественно, разрыдалась, в палате продолжила. Спасибо дорогому Мишке, что подобрал мне комплекс из нескольких таблеток, и давление пошло вниз. Кесарево отложили. И так каждую неделю, откладывали еще на неделю. Каждый раз, сталкиваясь со мной в коридоре, Мишка испуганно восклицал: «Ой!!! У Вас живот стал еще больше!!!» Меня каждый раз подмывало испуганно подпрыгнуть с криком: «КАК больше?!!! Да Вы ЧТО?!!»
Лежали мы очень весело, такие кадры попадались – обхохочешься! Особенно заслуживает упоминания медсестра по имени Лейла. Мы ее звали «Звезда». Вот все медсестры кроме нее были отличные. Это же настоящая «Звезда в шоке». Руки у нее росли из того места, на котором все остальные люди сидят, вместо головы – то же самое место. Ленивая была до ужаса, все забывала и путала. В свое дежурство имела обыкновение показать, кто в доме (то бишь отделении) хозяин – бегала с воплями про отбой по палатам и выключала свет. А также всем грозила пальчиком: «не вздумайте сегодня рожать, в мою смену! Ну-ка зажали все ноги!». Одно время мне кололи антибиотик, но вот курс уколов закончился, уже неделю как. Утро, шесть часов. Открываю глаза – над моей кроватью с шприцем в руке маячит Лейла, вытаращив свои маленькие глазенки: «Я пришла сделать тебе укол!» Я спросонья ничего не понимаю: «Какой укол?» «Антибиотик!» - радостно сообщает она. «Не надо мне антибиотик!» - продолжаю недоумевать я. Тут просыпается Таня, наш революционер, любящая грудью на амбразуру против любой «неправильности». Лейлу она «любит» особенной любовью, поэтому, выхватив воображаемую саблю, бросается в бой: «Ты совсем сдурела? Ей не надо антибиотик, ей давно отменили!». Лейла ретируется. Я тихо радуюсь, что хорошо укутала попу простыней. Наступает следующее утро, 6 часов. Я просыпаюсь от скрипа двери, о, дорогая Лейла с шприцем в руках. Затаив дыхание, следим за ней. Поколебавшись у дверей, она подходит к Оле: «Я пришла сделать тебе укол! Антибиотик!». Обалдевшая Оля мотает головой: «Какой антибиотик?», но все же встает и идет за Лейлой в процедурный. Возвращается: «Никаких уколов мне не назначали». На следующее утро… у нас уже истерический смех, Лейла снова с шприцем, но уже к другой Оле. Я предлагаю баррикадировать на ночь дверь, народ меня поддерживает. Но был и не смешной случай, когда у девушки начали подтекать воды, надо было сделать два укола для раскрытия легких ребенка строго с интервалом в 3 часа, иначе никаких гарантий. Старшая медсестра чудом поинтересовалась у той девушки, сделали ли ей второй укол. Нет, не сделали. Вера Николаевна к Лейле: «Ты укол сделала?» «Да, конечно» - не моргнув глазом ответила Лейла. Оказалось, укол она сделала, но не той пациентке. Той девушке успели сделать укол, все закончилось хорошо.