про рассказ о родах

[mwk]

Вспомнила, что обещала выложить рассказ. Не уверена, можно ли его выкладывать на РиД? Там дамы все впечатлительные, мнительные. Рассказ писала больше для себя, эмоции распирали. В общем, прочитайте, кому интересно. Осторожно - ненормативная лексика, но из песни слов не выкинешь. И еще - много "букафф".
Сам рассказ прикрепить что-то не получается, выложу текст ниже.

[mwk]

Повесть в 3-х частях с прологом и эпилогом.
Пролог
Предупреждение – особо нервным и впечатлительным читать нельзя. В меру мнительным можно, но обязательно помнить и повторять про себя – этого случиться со мной не может, поскольку у меня не тройня!
Часть первая – как все получилось.
В новогоднюю ночь, уложив спать дочку, мы с мужем немного похулиганили. Поскольку у меня только-только закончились месячные, то никаких последствий я не ожидала. Но, как говориться, мы предполагаем, а уж что там получится – это зависит не от нас. В тот самый час мимо наших окон пролетал пьяный Дед Мороз, раздававший неординарные подарки – иного объяснения я придумать не могу. Весь следующий месяц я бодалась с противными гаишниками, не хотевшими принимать у меня «город» без добровольного взноса на их пропитание. Спохватилась я в начале февраля – а где, собственно, мои «праздники»? В задумчивости я посетила аптеку и приобрела там волшебную полоску подешевле. На следующий день я решила не ходить на работу, поскольку приболела, и уединилась в туалете с баночкой и тестом. С первых же секунд проявились ярчайшие полоски. Я, в принципе, хотела второго, но муж все колебался, мол, дай мне подумать до Нового года. Вот и подумал, аккурат сразу после боя курантов . В результате он решил, что надо новую квартиру сначала, т.е. по сути, никогда. На следующий день я сходила в мед.центр возле работы, т.к. с моим диагнозом «привычное невынашивание», гиперандрогенией, проявляющейся только в беременность, проблемами с гемостазом надо было срочно сдавать анализы и пить лекарства. На УЗИ врач радостно мне сообщила: «Ой, а у Вас двойня!» И показала мне две смутных точки. Я всегда мечтала о двойне, чтобы за раз выполнить план – мечты сбываются, и ничего, что слегка не вовремя. Мужу решила не говорить о двойне, думаю, пусть сначала точно подтвердят, зачем человека так пугать. Через неделю у меня началась коричневая мазня и я отправилась в ЖК, естественно, без талона, они все равно заканчиваются за месяц-полтора до даты приема. Объяснила ситуацию врачу, приятной молодой женщине, и она меня приняла. Открыли мне больничный и назначили кучу анализов. Муж принял мысль о ребенке. Он у меня любит пофилософствовать, и как-то на кухне начал разглагольствовать – вот, мол, его бабушка выжила одна из семерых детей в семье, и прожила за всех. Еще там разные родственники тоже жили «за себя и за того парня». Потом его понесло считать, сколько у нас не родилось детей – один выкидыш, замершая однояйцевая двойня, и анэмбриония. Всего 4. После этого у нас родилась дочь, значит, осталось еще трое. «Будем рожать троих?» - поинтересовалась я. «Нет-нет! Ты что?» - испугался муж –«Это я так, теоретически»
И вот я сижу дома на больничном, в очередной раз встаю с утра пораньше, чтобы собрать мочу, захожу на кухню и чувствую что-то теплое побежало по ногам - алая кровь. Быстро хватаю прокладку, плюхаюсь на кровать, пинаю спящего мужа: «Вызывай скорую! У меня кровотечение». Бедный муж с выпученными глазами вызывает скорую, в панике бегает по квартире, собирая вещи в больницу. В больнице мы с врачом скорой сидели под дверью приемного отделения часа полтора. Большая «ночная» прокладка за это время пропиталась до предела. А у них, понимаешь ли, праздничная речь главврача в честь грядущего 23-го февраля, и все врачи там «поздравляются». Наконец, пришла медсестра, она взяла документы и начала оформление. Там же она оформляла заплаканную девушку, принесшую направление на аборт: «У меня маленький ребенок, мы не можем себе позволить еще одного». Проводив ее, медсестра вздохнула, глядя на меня: «Кому что…». Наконец, и врач является, смотрит меня на кресле, кровь льется с удвоенной силой, я уделала все кресло и пол под креслом. Врач отправляет меня на УЗИ, чтобы понять, есть ли что спасать или уже все. И вот наступает ключевой момент – зав. отделением УЗИ смотрит на экран и говорит: «А Вы знаете, что у Вас тройня?». Шок, открытый рот, вытаращенные глаза. «А что это Вы не радуетесь?» - интересуется другая врач. «Это я так радуюсь!» - смогла выдавить я. С детьми все в порядке, сердцебиение в норме, под одним отслойка и гематома. В палате звенит мой мобильник, муж: «Ну, как ты там? Что сказали?». «Была на УЗИ. Угадай сколько?» - отвечаю я. «Чего сколько?» - не понимает муж.
- «Детей сколько!»
Молчание пару секунд. «Сколько?» - с осторожностью.
-«Трое»
- «СКОЛЬКО???» - орет муж
- «ТРОЕ!!!» - так же ору в ответ я. Соседки по палате выронили бутерброды/яблоки/журналы/телефоны. Потом муж мне признался, что он тогда заплакал, представив себе, что же мы будем делать такой толпой в двушке. И две недели пребывал в состоянии шока. А мне в ту ночь приснился сон, как будто я сплю, и мне сообщают, что у меня будет тройня. Я в шоке во сне просыпаюсь и думаю: «Ну, надо же, какая чушь приснилась. Откуда у меня тройня?». После этого я просыпаюсь уже в реальности и некоторое время не могу сообразить, где я, во сне или наяву, тройня у меня или нет. А мужу я припомнила тот разговор, про недостающих нам троих детей, и сказала, что это он во всем виноват.

[mwk]

Часть вторая – отделение патологии в перинатальном центре Балашихи.
Далее беременность в общем-то проходила довольно ненапряжно. На работе я договорилась, что буду работать из дома, поскольку врач в ЖК меня не хотела выпускать с больничного. Я каждый вечер ездила за дочкой в садик на автобусе, мы долго гуляли и, опять же, катались на автобусе. Люди в автобусе, правда, в ужасе расступались, и даже самые твердолобые граждане были не в состоянии сделать вид, что не замечают мой живот, чтобы не уступать место. Никаких ужасов «не могла встать, не могла сесть, присев на корточки так и сидела пока не вернулся муж с работы», которые любят писать другие дамы с тройнями, не припомню.
И вот наступает 10 августа – день рождения моей дочки, 5-тилетний юбилей. Весь предыдущий день я готовила, сделала торт в садик, торт для дома, кучу другой еды. С утра мне нужно было сбегать в ЖК на осмотр, затем я собиралась доделать салаты, затем ехать в садик – были заказаны клоуны, я хотела пофотографировать дочку на празднике, и расплатиться с клоунами. Но не тут-то было. Моя врач при виде меня заохала – ах, отеки, ах, ужас. Я уже отвыкла смотреться в зеркало – все равно целиком не помещаюсь – и потому ее ужаса не разделяла. Измерили давление – 150/100. Подумаешь, большая важность – попыталась я отмахнуться от врача. Врач же в панике вызвала мне скорую и отправила в перинатальный центр. В приемном у меня взяли мочу – белок был, но низкий, и начали оформлять. За время оформления пришли просто толпы девушек, врач их быстро отправил по домам – ты придешь с утра в понедельник, ты – во вторник, а ты – в среду. На остальных мест все равно не хватит, можете не приходить. Я радостно вклинилась в их беседы – «А можно я тоже в понедельник?» (дело было в пятницу), врач насуплено посмотрел на меня и отрезал: «Вам – нельзя!». Затем у меня отобрали все вещи и одежду (почему-то самым обидным мне показалось лишение трусов), обрядили в прозрачную одноразовую ночнушку и на каталке повезли через все здание. А там народу-у-у… Меня торжественно провезли толпе на обозрение, мужики смотрели в шоке. Доставили меня в реанимацию в родильном отделении, отобрали выданный во временное пользование намек на ночнушку и оставили меня наедине с катетером-мочесборником. Вру, не наедине. Ко мне началось паломничество – медсестры с уколами, врачи с умными лицами, просто любопытствующие граждане с традиционным «а это у Вас ЭКО?». Потом непрерывно начал трезвонить телефон – муж, аниматоры на ДР дочки, соседка, зовущая в гости, продавцы дивана, который я заказала месяц назад, и только сейчас он прибыл, и-и-и-и (фанфары!) она – дорогая свекровь!!! Ее речь заслуживает отдельного упоминания! Итак, она: «Ну, как ты?» (вежливым тоном, в котором сквозит желание поскорее покончить с реверансами и перейти к интересующей ее теме). «Да вот, в реанимации лежу!» - радостно сообщаю я ей, в предвкушении ее реакции. И она таки меня не обманула в моих ожиданиях! «А-а-а… ну, ладно…» - протянула она - «Передай Диме (мой муж, ее сын), что скоро у Гришеньки (любимый внук от дочери) день рождения. Пусть не забудет поздравить!!! Ну все, пока». Ржу.
К вечеру я начала испытывать душераздирающую пустоту в желудке, в котором с утра побывали только кружка чая и один бутерброд с маслом. Я пыталась воззвать к совести дежурного врача, но тот развел руками – «по пути к коммунизму никто кормить не обещал». С утра мне стало совсем нехорошо, меня дико мутило, желудок болел со страшной силой. Я сидела на кровати, целомудренно прикрывшись простыней, и с выпученными глазами на покрытом потом лице глубоко дышала «собачкой», чтобы унять тошноту. За этим занятием меня и застал дежурный врач (как назло, красавчик, каких поискать). Я себя, конечно, не видела со стороны, но красавчик испугался. Н-да, красоткой в его глазах я точно не смотрелась, обидно. Быстрым галопом он унесся за моим врачом, и в том же темпе меня переправили в отделение патологии. В палату я явилась аки ангел – в белой простыне и босиком. Поздоровавшись, я спросила дабы разрядить обстановку (уж очень странно на меня смотрели соседки по палате): «Ничего, что я к вам в сари?».
Желудок, кстати, с того момента и до родов (даже недели две после родов) не переставал меня изводить. А все эти живодеры… со своей реанимацией и «лечебным голоданием». До реанимации же все было в порядке.
Но, надо признаться, врач мне достался отличный – молодой, но опытный, к нему на кесарево все мечтали попасть. И в сравнении с остальными врачами отделения он точно был лучшим – в отношении к пациенткам в том числе. Он старался держаться солиднее, отпустил какую-то щетину на лице, назывался «Михаил Васильевич». Но мы, поганки, тут же за спиной назвали его «наш Мишка». Кто собирается рожать в Балашихе в перинатальном центре, рекомендую – Бакуров Михаил Васильевич.
Все выходные ко мне таскались дежурные врачи, а в понедельник по мою душу собрался консилиум. На нем присутствовала зам.главврача, мерзкая тетка, доведшая меня до истерики. Мишка мне объяснил, что если не удастся снизить давление в ближайшие два дня, то будут кесарить. Я спросила: «А с детьми все будет нормально?». Было 32 недели. Та грымза мерзким тоном ответила: «Ничего хорошего о детях на таком сроке сказать не могу!». В коридоре я, естественно, разрыдалась, в палате продолжила. Спасибо дорогому Мишке, что подобрал мне комплекс из нескольких таблеток, и давление пошло вниз. Кесарево отложили. И так каждую неделю, откладывали еще на неделю. Каждый раз, сталкиваясь со мной в коридоре, Мишка испуганно восклицал: «Ой!!! У Вас живот стал еще больше!!!» Меня каждый раз подмывало испуганно подпрыгнуть с криком: «КАК больше?!!! Да Вы ЧТО?!!»
Лежали мы очень весело, такие кадры попадались – обхохочешься! Особенно заслуживает упоминания медсестра по имени Лейла. Мы ее звали «Звезда». Вот все медсестры кроме нее были отличные. Это же настоящая «Звезда в шоке». Руки у нее росли из того места, на котором все остальные люди сидят, вместо головы – то же самое место. Ленивая была до ужаса, все забывала и путала. В свое дежурство имела обыкновение показать, кто в доме (то бишь отделении) хозяин – бегала с воплями про отбой по палатам и выключала свет. А также всем грозила пальчиком: «не вздумайте сегодня рожать, в мою смену! Ну-ка зажали все ноги!». Одно время мне кололи антибиотик, но вот курс уколов закончился, уже неделю как. Утро, шесть часов. Открываю глаза – над моей кроватью с шприцем в руке маячит Лейла, вытаращив свои маленькие глазенки: «Я пришла сделать тебе укол!» Я спросонья ничего не понимаю: «Какой укол?» «Антибиотик!» - радостно сообщает она. «Не надо мне антибиотик!» - продолжаю недоумевать я. Тут просыпается Таня, наш революционер, любящая грудью на амбразуру против любой «неправильности». Лейлу она «любит» особенной любовью, поэтому, выхватив воображаемую саблю, бросается в бой: «Ты совсем сдурела? Ей не надо антибиотик, ей давно отменили!». Лейла ретируется. Я тихо радуюсь, что хорошо укутала попу простыней. Наступает следующее утро, 6 часов. Я просыпаюсь от скрипа двери, о, дорогая Лейла с шприцем в руках. Затаив дыхание, следим за ней. Поколебавшись у дверей, она подходит к Оле: «Я пришла сделать тебе укол! Антибиотик!». Обалдевшая Оля мотает головой: «Какой антибиотик?», но все же встает и идет за Лейлой в процедурный. Возвращается: «Никаких уколов мне не назначали». На следующее утро… у нас уже истерический смех, Лейла снова с шприцем, но уже к другой Оле. Я предлагаю баррикадировать на ночь дверь, народ меня поддерживает. Но был и не смешной случай, когда у девушки начали подтекать воды, надо было сделать два укола для раскрытия легких ребенка строго с интервалом в 3 часа, иначе никаких гарантий. Старшая медсестра чудом поинтересовалась у той девушки, сделали ли ей второй укол. Нет, не сделали. Вера Николаевна к Лейле: «Ты укол сделала?» «Да, конечно» - не моргнув глазом ответила Лейла. Оказалось, укол она сделала, но не той пациентке. Той девушке успели сделать укол, все закончилось хорошо.

[mwk]

Еще была «актриса» - девушка из Дагестана Роксана. Вскоре после того, как меня спустили в патологию, всех позвали на завтрак. Девчонки ушли, осталась одна Роксана. На мой вопрос она ответила, что не в состоянии дойти до столовой. Я еще подумала, какие злые дамы лежат в этой палате, даже не предложили ей помочь. Когда я принесла Роксане завтрак, остальные девчонки очень странно на меня посмотрели. И, как только Роксана, стеная и изгибаясь, вышла в туалет, ко мне подлетела Женя и сказала: «Я просто офигела, когда увидела, что ты ей тащишь завтрак! Не носи ей больше ничего! Я тоже сначала ей носила еду, а потом увидела, как она носится, когда думает, что ее никто не видит! И Мишка сказал, что у нее все в порядке» Да, так и оказалось, я сама попозже увидела, как Роксана бодрым галопом несется по лестнице. Заметив меня, она резко согнулась, издала стон, и перешла на медленное ковыляние. Как только к нам с Таней, как к самым «тяжелым», по выходным и по ночам приходили дежурные врачи, она начинала громко стонать, корчиться и всячески изображать скорую кончину. Я знаю, что это называется дефицит внимания, бедная девчонка, всего 19, а уже ждет второго ребенка, муж гораздо старше, выбрали мужа ей родители. Но мы-то хотели спокойствия, а она шаталась по ночам по палате, наклонялась над спящими и что-то бормотала под нос. Ее кровать была рядом с моей, и я один раз испугалась ночью, когда что-то белое раскачивалось в полутьме. А это оказалась Роксана, которая так молилась – накрывшись с головой белой простыней и качаясь взад-вперед. Еще она постоянно мучила наши уши рассказами о подлом муже, показывала фото. Как-то раз ко мне пришли гости, и я вышла к ним на улицу. Присели мы на лавочку недалеко от входа, и я увидела, как вышел мужик, очень похожий на фото ее мужа, покурил и пошел дальше. Когда я вернулась в палату, девчонки рассказали, что прибегала испуганная Роксана и рассказывала, как ее муж хотел похитить, схватил ее, потащил, она кричала, охранники скрутили мужа и выбросили за дверь. Я в недоумении: «Надо же, а я видела ее мужа спокойно выходящим». И тут как раз зашла Роксана. Увидела меня, обрадовалась: «Ой, сейчас такое было!» Женя ее ехидно оборвала: «А Света видела твоего мужа внизу!» На Роксану было жалко смотреть: «Как видела? А как ты его узнала?»
Вообще, про «патологию» могу писать бесконечно, в общем и целом, я там отлично провела время. Понравились капельницы – переносные «чемоданчики». С учетом ежедневных капельниц магнезии (часов по 5-6), это просто песня. В отделении гинекологии были только классические капельницы – стойка с трубочками. А тут – взял «чемоданчик» и ходишь себе эдаким роботом. Врача еще раз похвалю. Когда заканчивался максимальный срок пребывания в больнице у меня или у Тани, то он закрывал старую карту и заводил новую, будто мы только поступили.
В последнюю неделю августа одна из девушек – Оля – выбирала себе дату планового кесарева. Решила 30 августа, пошла договорилась с Мишкой. Возвращается, а кто-то ей: «Почему 30-е? 31 лучше». Оля аж подпрыгнула: «Точно, 31 лучше!». Убежала, возвращается довольная: «Договорилась». А тут снова кто-то провокационно: «А 1-е сентября-то еще лучше!». Олю уже затрясло: «Что ж я на 1-е не договорилась?» И вот тут мы начали спорить какая дата лучше. «Только не 1-е сентября! Это самая ужасная дата! У всех день знаний, нормально не отметишь» - решила для себя я. И вот прямо как запрограммировала себя – родила я действительно не 1-го.

[mwk]

Часть третья - роды
В пятницу, 31 августа, Мишка зашел к нам на обход. Когда я легла на спину, мой живот напрягся и приобрел совершенно фантастический вид – скособоченный вправо и три больших бугра в разных местах. Мишка обалдело потрогал мой живот, бормоча под нос: «Ой, недолго осталось, ой, уже скоро…». Была назначена окончательная дата кесарева – 6 сентября. В субботу мне вынули из вены очередной катетер после капельницы, а кровь не останавливается. Держу ватку полчаса, разгибаю руку – кровь спокойно течет. Еще подержала, зачиталась, посмотрела на часы – прошло уже полтора часа. Разгибаю руку – кровь все так и течет. «Что за нафиг?» – подумала я и пошла в процедурный. Еще минут сорок с перекисью и спиртом результата не дали, впрочем, один эффект мы все же получили – сожгли мне немного кожу. В конце концов, старшая медсестра сходила наверх к операционным сестрам и выпросила у них хирургическую губку. Ура, помогло. Было бы обидно истечь кровью из дырочки от катетера. Но в свете предстоящей операции происшествие мне не понравилось. Я решила в понедельник пожаловаться Мишке. Гемостаз вроде был нормальный, но что-то же не то с моей свертываемостью.
В воскресенье я сбежала домой, и там мы с мужем впервые за беременность разругались в пух и прах. Дошли буквально до решения о разводе. Тут то ли организм уже решил рожать, и оттого мои нервы ни к черту были, то ли наоборот, от нервов роды запустились, уже и не разберешь. Прорыдав всю дорогу до роддома, я вручила Тане дыню и почувствовала неладное… От предложения съесть дыню я, мучимая смутными догадками, оказалась. Живот подозрительно потягивал. Он, впрочем, последние две недели только и делал, что потягивал, давил, мешал и т.д. Поэтому я прилегла, приговаривая пузу: «нет, только не сегодня, сегодня Мишки нет». Таня возмущенно вторила мне: «Нет, не надо сегодня! Я что, одна останусь? И Мишки сегодня нет!». В палате нас действительно осталось двое, в отделении тоже было как-то пустынно. Спустя полчаса я поняла, что это, похоже, ОНО. Помня о своих первых родах, я успокаивала Таньку: «не бойся, до утра не рожу!». Но на всякий случай попросила ее позвать дежурного врача. В тот вечер в нашем отделении из медперсонала была только наша «звезда» Лейла, вот уж повезло, так повезло! Прошло некоторое время, тишина. «Похоже, Лейла забыла позвать врача» - говорю я Тане. «Да не может быть!» - отозвалась она, но все же пошла еще раз. «Эта коза забыла позвать врача!» - возмущенно крикнула Таня, вернувшись. Тут уж явилась и сама Лейла с песнью о том, что врача она без КТГ звать не будет. Посидев на КТГ, я обнаружила под собой мокрое пятнышко. «Все!» - констатировала я, Танька печально кивнула головой. Придя в палату, я успела только подойти к кровати, как из меня хлынул поток воды. У Тани был шок, причитая, она схватила операционные чулки и начала их на меня натягивать. Тут явился дежурный врач – тот самый, что принимал меня в приемном отделении. Я взгромоздилась на кресло, он сунул руку и в ужасе (да-да, я всех повергаю в ужас) воскликнул: «Там ГОЛОВА! Четыре пальца!!!». Как всегда не вовремя мне захотелось в тон ему ответить: «Да Вы что, доктор, откуда ТАМ голова?».
Потом все по расписанию – клизма, прыгающая под дверью туалета Лейла, каждые 30 секунд спрашивающая: «Ну, что там у тебя, все нормально?». Ненавижу схватки на унитазе еще со времен первых родов! В операционную я уже ковыляла согнувшись в три погибели. И вот я уже лежу на операционном столе, голая, распятая, руки-ноги прикованы, живот после отхода вод стал еще более скособоченным и странным на вид. Меня уже колбасило конкретно. Появилась физиономия этого дежурного врача, он пытался меня обличить, что схватки у меня уже как минимум полдня, а я просто не сообщала об этом. Как доказать, что я не верблюд, я не знала, поэтому промолчала. Зато он не смолчал: «У нас не осталось ни одного свободного аппарата искусственного дыхания. Вот если бы Вы сказали раньше, то мы успели бы Вас отправить в другую больницу. А так, будем надеяться, что они задышат сами». И ушел, а мне так захотелось плюнуть ему в рожу! Ведь пнуть прикованной ногой никак не получится, вот они зачем приковывают, оказывается. Еще хотелось материться, что за долбанный перинатальный центр, в котором нет самого необходимого! И зачем он мне это сказал? Кто ж знал, что у меня так стремительно начнутся роды, в первый раз шейка открылась на один палец за 17 с лишним часов мучительнейших схваток. А тут так – чуть потянуло, и через полчаса понеслось уже по полной.
Схватки начались почти беспрерывно, страшно болезненные. Я мотала головой из стороны в сторону (мне так легче было), и дышала как загнанная собака. Где-то над ухом слышала женский голос: «Как они у Вас там лежат?». «Слепая, что ли?» - раздраженно думала я – «там же все видно». И не отвечала, не до нее было. Слышала и краем глаза видела, как тот дежурный врач орет и бегает по операционной, физия красная, рыже-седые волосенки дыбом: «Бл-ь!!! Вы там ох-ли что ли? У меня сейчас тройня сама родится!!! Где документы, бл-ь, на х…..» ну и далее по тексту, еще и про неонатологов что-то «доброе» было. Последнее помню – нависающее лицо анестезиолога, опускающаяся дыхательная маска, голос – «Вы меня слышите?». И все. Провал. Никаких тебе веселых глюков как от первого в моей жизни общего наркоза, когда я попала в кубический мир, и кубические существа требовали от меня принять кубическую форму, а я, пугая санитаров, толкающих каталку, и потом соседок по палате, махала руками и ногами, пытаясь принять эту самую форму.
Далее я не то, чтобы очнулась, я слегка вынырнула из черноты, так как меня настойчиво теребили. Знакомая до омерзения реанимация. Нависающие лица, смутно знакомые – анестезиолог, тот врач, какие-то женщины… Бубнящие сквозь вату голоса, что-то настойчиво спрашивающие. Чтобы отвязались, я попыталась ответить, но смогла только прохрипеть – в горло как будто лезвий натолкали. Опять чернота, и снова меня теребят, врач прыгает по моему животу, капец как больно! Медсестра все время смотрит мою пеленку между ног, но я на нее почти не реагирую. Чернота, и снова прыгают по животу – женщина, припоминаю, видела ее в нашем отделении. И так много раз подряд. Помню лицо анестезиолога, он рассказал мне, что я потеряла много крови. Собравшись с силами, я прохрипела: «А как дети?». Он и рассказал мне про вес, что сами задышали, сейчас в отделении выхаживания. Я успокоилась и снова нырнула в черноту, там было легче. Более-менее я пришла в себя часам к 8-9 утра. В горле нестерпимо саднило, оказалось, что это от трубки (эндотрахеальный наркоз). Я кашлянула… Почему все эти толпы людей, мучавших меня всю ночь, даже не упомянули о кашле? Почему я, идиотка, не прочитала о послеоперационном периоде? Уже потом я прочитала, что кашлять можно, только зажав шов руками. А тогда… мир померк, проявившись фотонегативом, и замерев на бесконечность неподвижно и в полной тишине. Стремительно сменив негатив, нахлынула боль, нет, не так, БОЛЬ! Я даже не знала, что бывает так больно. Дайте мне наркоза на неделю! Сколько раз я мечтала об этом в течение недели после операции. Когда ко мне вернулась возможность дышать, я подумала о всех тех женщинах, что сами просят себе кесарево «чтобы не мучиться» во время родов. Боже мой, дайте мне три раза родить самой! Впрочем, мой случай был осложненный, потому мне было хуже, чем после обычного кесарева. Но кашлять все равно хотелось нестерпимо! Как я только не изощрялась, пытаясь кашлянуть, не шевеля животом. В обычном состоянии об этом даже не задумываешься, но, оказалось, кашлянуть без участия живота практически невозможно, вот такая печаль. Я кряхтела, пыхтела, извивалась. Потом я устала лежать на спине и захотела перевернуться на бок… Твою дивизию! В то утро меня посещали на редкость неудачные идеи. Знакомый фотонегатив, здравствуй, боль! Через часок медсестра предложила мне сесть, даже не буду описывать, каких усилий мне это стоило.

[mwk]

Часть третья – послеродовое отделение и отделение 2-го этапа выхаживания
К полудню меня загрузили на каталку и повезли в послеродовое, там сгрузили на кровать и ушли. В палате еще три пустые койки, тишина и пустота. Созвонилась с Таней, попросила купить мне послеродовой бандаж. Пока ждала, решила встать и походить, как советовали врачи. Минут 10 я пыталась сесть, теперь я очень понимаю перевернутых жуков и буду им помогать. Еще одно «почему» появилось в моей голове – почему в реанимации есть кровати-трасформеры с ручкой для подтягивания полудохлого тельца, а в послеродовом нет? Наконец усилием воли я стащила себя с кровати, зажав изо всех сил живот двумя руками, скрючившись как гоблин, на полусогнутых трясущихся ногах, сопя как дикий ежик от напряжения, я прошаркала по палате круг диаметром метра 2. Тут открылась дверь и вошла Таня. Из ее рук выпал пакет с бандажом. «Бл..я-а-а…» - только и сказала она – «я такого еще не видела!». Только тут я, проследив направление ее взгляда, посмотрела вниз на ноги – там все-все до кончиков пальцев было покрыто засохшей кровью, все мои операционные чулки были пропитаны ею. «Ты же вся зеленая!» - не унималась Танька. Зеленая-не зеленая, да хоть фиолетовая в крапинку! Еще минут 5 я пыталась лечь и не завизжать от боли.
Потом начали подселять соседок, у одной дочка, у другой сын. И только возле моей кровати уныло стоял пустой пластиковый контейнер. Очень угнетала мысль о том, что я не видела, как они выглядят, ведь даже на узи мне ни разу не показали их лица – они все спинками кверху лежали.
Спустя какое-то время зашла женщина-врач, которую я смутно припоминала на своей операции. «Здравствуйте, это я Вас оперировала» - начала она. Потом выяснилось, что она только ассистировала, ну да ладно. «У Вас была большая кровопотеря, больше литра, и вообще-то это показание к удалению матки» - жизнерадостно продолжила она – «но мы Вам сохранили ее. У Вас практически вся матка была занята плацентами, оставался только маленький кусочек размером с полладони – вот он как раз и сократился, а вся остальная поверхность – нет. Долго не могли остановить кровотечение, в результате нанизали всю матку на нитки и стянули. Поэтому Вы, как пойдете на УЗИ, не пугайтесь, Ваша матка сейчас похожа на докторскую колбасу, перетянутую веревочками». Я обалдело кивнула. «Так что Вы еще сможете иметь детей» - сказала она настойчиво – «У Вас есть еще дети?». Я ответила, что есть. «Мальчик?» - с надеждой спросила она. «Нет, девочка» - ответила я. «А-а-а… Ну, тогда Вы вряд ли еще будете рожать…» - разочарованно протянула она. Еще раз представилась, и ушла. «Мне показалось, или она таким незатейливым способом намекала на вознаграждение?» - вслух подумала я. «Нам тоже так показалось» - хором ответили соседки. Подумав хорошенько, и сопоставив все факты, меня осенило – и почему тот врач орал матом на всю операционную про документы, и почему матку мне не удалили, хотя по их правилам следовало это сделать, а не рисковать, строча мне оборки из матки и всю ночь потом надо мной трястись – прекратится кровотечение или нет. Вот они в реанимации и прыгали по моему животу. А причина в том, что перед операцией мне не дали подписать согласие. Вот было им весело, когда в процессе из меня вытекают реки крови, матка не сокращается, а подписи моей нет. То ли я отброшу коньки, то ли удалить мне орган, а документов нет. С любой стороны они виноваты будут. А тут еще свертываемость моя – за день до этого у меня несколько часов кровь из маленькой дырочки от катетера текла не останавливаясь. Первый раз мне стало страшно – если бы я умерла, то кому нужны мои дети? Я еще вспомнила, как в начале беременности, когда я дочке еще не говорила ничего, она подходила ко мне, обнимала и рыдала: «мне тебя жалко!»
Я в ответ улыбалась: «Почему тебе меня жалко?» «Я боюсь, что ты умрешь!» - еще громче ревела дочка. Может, чувствовала что-то?
Потом, часов в 6 вечера, ко мне зашла врач моих малышей. Она мне рассказала про их состояние, что дышат сами, лежат в закрытых кювезах, один из них хорошо сосет, другой совсем не сосет и его кормят через зонд.
«Можно ли мне их увидеть?» - спросила я.
«Можно, когда будете в состоянии дойти» - ответила она и ушла. Я решила потренироваться, собралась с силами и сходила в туалет. Ну, не то, чтобы сходила, скорее, проковыляла, но главное же результат! Часов в 8 я решила, что в состоянии дойти до отделения выхаживания. Затянув бандаж, я сползла с кровати, скрючившись, зажала обеими руками живот и на полусогнутых пошаркала на другой этаж. Долго ли, коротко ли, но добралась я до ординаторской отделения 2-го этапа выхаживания. Не помню, как звали нашего врача, какое-то заковыристое восточное ФИО, поэтому буду звать ее «наш врач». Так вот, наш врач как раз дежурила. Услышав шарканье и сопенье (это я от напряжения), она подняла голову и опешила. «Вы, что, смогли сами дойти??? Почему Вас отпустили одну? А если бы Вы свалились в коридоре? С Вашими-то осложнениями!» - набросилась она на меня с возмущением. Не слушая мои вялые попытки отбиться, она схватила телефон и начала кричать на медсестер послеродового отделения, требуя немедленно явиться. Сменив гнев на милость, она таки провела меня в палату интенсивной терапии. В трех закрытых кювезиках лежали три худосочных малыша в огромных подгузах. Такие малюсенькие, тощенькие, так их жалко стало! За мной пришла молоденькая медсестра и мы поковыляли обратно. «Ой, как Вы вообще встали?! Да еще так далеко ушли? Вы, наверное, спортсменка?» - восхищенно округлила она глаза. «Нет», - ответила я – «мне очень хотелось увидеть детей». Я не видела, как они родились, и мне было очень трудно принять, что это все мое. Ночью я слушала крики соседских детей, и в глубине души меня они очень возмущали. Нет, я, конечно, понимала, что это глупо и неправильно. Но, помимо воли, грызла мысль, или, скорее, подсознательное ощущение – «Ну надо же, такой толстый, лежит с мамой и еще и орет. А мои там такие худые и несчастные, лежат совсем одни. Плачут, наверное, а никто к ним не подходит».
Послеродовое мне совсем не понравилось, да, там ремонт, душ-туалет на две палаты, но с врачом категорически не повезло. Мадам звали Диана Абдуловна, фамилию не помню. Мерзкая баба, ни разу не посмотревшая ни послеродовые выделения, ни шов, ни результаты анализов, ни матку ни у одной у пациенток. «Я бы вас всех через час после родов повыписала» - любила повторять она. Я там пролежала 7 дней, хотя Абдуловна пыталась меня выписать в пятницу. «Вы же сказали, что с моими осложнениями не меньше 7 дней надо лежать» - удивилась я. «Да, правильно, 7 дней уже прошли» - ответила она. «Как же прошли, когда сегодня пятница, а я сюда попала в понедельник?» - воззвала я ее к элементарной логике. «Прошли» - упорствовала она, и, к моему удивлению, начала загибать пальца – «понедельник – это раз, вторник – это два…». Досчитав до пятницы, она с изумлением посмотрела на пять зажатых пальцев. М-да, дама высокого интеллектуального развития. Хорошо, что на выписку меня пришла осматривать вменяемая дежурный врач.

Эпилог
Я рада, что все закончилось хорошо, что мои мальчишки родились с почти нормальным весом, что задышали сами, что мне остановили кровотечение. Через две недели Артему убрали зонд и он начал есть сам, а его двоих братьев выписали домой. А еще через неделю и его выписали. Сейчас по ним и не скажешь, что они были такие маленькие и недоношенные.

[Китёна]

Очень хороший рассказ, совсем не страшный, очень жалко, что не Миша тебя оперировал)) Слушай у меня тоже при кс была потеря 1,5 л. мне про убрать матку вообще никто ничего не говорил, залили кровь обратно и нормуль))

[Кошка Лена]

Ты отлично пишешь
и посмеялась и прослезилась
хорошо то, что хорошо кончается
хочу еще раз пожелать тебе и твоей семье здоровья, терпения и любви

[Petra]

Да,после кесарева понимаешь,как во многих движениях учавствует твой живот) Сил тебе и здоровья деткам!!!

[Юля-ля.]

Очень позитивный рассказ. Восторгаюсь мужеством, искренне желаю Вам всем 5-м хронического здоровья